«…И что в этом Мега-центре такого особого?» – с ухмылкой думал Андрей, выруливая к стоянке.

Если не нужда сходить в туалет, никогда бы сюда не заехал. Вчера он немного перегнул с пивом, а с утра добавил дешевого сока из пакета, и в результате был вынужден свернуть с пути на работу.

– Извините, где здесь туалет? – спросил он девушку за информационной стойкой, но взглядом уже поймал вдали заветный квадратик указателя.

Она обернулась, и собранные в пучок волосы блеснули, отражая свет бесчисленных ламп.

– Туда, – показала девушка рукой.

«Туда! Быстрей…» – заспешил он в указанном направлении. В свое время он объездил почти всю Среднюю Азию, был в Узбекистане и Таджикистане, и везде его заботой номер один были туалеты. То ли мочевой пузырь у него был такой, скажем так, малоразмерный, то ли еще что, но стоило выпить жидкости чуть больше установленной нормы, как организм настойчиво требовал избавиться от лишней влаги.

Едва успел подбежать к писсуару, зазвонила «сотка».

– Алё, извини, не могу говорить, я тебе перезвоню! – пробормотал он, засовывая телефон в задний карман джинсов. Но через секунду он завибрировал, получив сообщение.

Ленка, секретарша, настоятельно просила его заехать на работу. Андрей занимался продажей металлических оград и перекрытий, и с минуты на минуту ожидал, когда подвезут штамповку с вокзала. Он встречал груз, сопровождал до склада, следил за разгрузкой. Раньше сам занимался производством, на пару со своим братом. Начинали с малого – взяли старый отцовский аппарат для контактной сварки и стали первыми на селе «оградниками». Потихоньку наладили связи с крупными заказчиками, а позже и мелкие подтянулись, даже с соседнего района.

Но череда бед и неудач все-таки заставила его перебраться в город. Сначала расхворался брат, слёг с больной ногой. Оказалось – гангрена. В местной больнице рекомендовали перевезти его в город, пока не поздно. Младший так и сделал, но стоило ему покинуть приемный покой, как вдруг звонит жена, говорит, тестя увезла скорая. Младший рванул обратно домой. Двести шестьдесят километров – расстояние от райцентра до села – Андрей покрыл за полтора часа. Не успел, отец уже при смерти был. Инсульт.

Похоронив отца, младший еще полгода барахтался в одиночку, пытаясь удержать дело на плаву. Затем кто-то из друзей вытянул его в город, в одну небольшую фирму, занимавшуюся прокатным железом. Вроде получилось, приработался, как говорится. Не сказать, что он крепко держался за это чертовое прокатное железо, просто нужно было куда-то двигаться, и что-то делать. Жена осталась одна, приглядывать за отцовским домом. Брат, потерявший правую ногу, стал выпивать, и ни о каком переезде не думал.

В свои тридцать лет Андрей не видел ни одной наметки на новую жизнь. Если не считать двух-трех подружек, у которых он частенько ночевал, да целой толпы знакомых, любивших приглашать его на корпоративные вечера, ничего в его жизни не изменилось. Нет, была некая призрачная надежда на лучшую жизнь, как у многих из нас. Но рано или поздно, и она превращается в саднящее чувство бесконечного ожидания. Копеечная зарплата и изношенные сайлентблоки в наших автомобилях кажутся преходящими неудобствами, которые рано или поздно исчезнут. Но верим ли мы в свою последнюю надежду? Не поклоняемся ли давно засохшему древу?

– Алё, Лен, я освободился! – громко пробасил он в телефонную трубку, выходя на свежий воздух. Прижимая «сотку» к виску, отыскал взглядом свой «Гольф» и энергично зашагал к машине.

– Всё, понял, еду! – закончил он разговор и завел двигатель.

– Подождите, стойте!

Андрей открыл дверцу и увидел пожилую женщину, ковылявшую в тесном коридорчике, образованном машинами.

– Извините… разрешите… только на минуточку! – одышливо бормотала она, выставив перед собой плоские бледные ладони.

Для своего возраста женщина была одета довольно странно и вызывающе. Легкомысленная кофта с закрытой горловиной болталась на ней, как на вешалке. Китайские джинсы с модными нынче потертостями и складками, тоже смотрелись неуместно, будто выхваченные из шкафа внучатого племянника.

– Молодой человек, купите за дёшево, а?! – склонилась она над окошком, протягивая Андрею какую-то вещицу.

Андрей, уже надевший солнцезащитные очки, поднял их на лоб, чтобы глянуть на старческую ладонь. Объектом торга оказалась беспроводная гарнитура, изящный приборчик для общения по мобильнику.

– У кого ты это скоммуниздила, мать?! – громко хохотнул Андрей, любивший отпустить крепкое словцо на людях.

– А какая разница? Дешево отдам, берите! – ответила женщина невозмутимо.

На ее бледном, испещренном морщинами лице, единственной достопримечательностью были глаза. Такие в народе величают блюдцами. Два синих блюдца, до краев наполненные спокойствием.

– Сколько? – понизил голос Андрей.

– Сто тенге!

– Сколько-сколько?!

– Сто тенге.

Синие блюдца терпеливо ждали ответа.

– Она что, нерабочая? – разочарованно вздохнул Андрей.

Гарнитурка ему бы не помешала, она позволяла говорить по мобильнику, не отвлекаясь от дороги. И было абсолютно всё равно, ворованная вещь или женщина просто подобрала её с земли, кем-то утерянную. Сколько их теперь ходит кругом, этих пожилых людей, окончательно сбитых толку непонятными для них правилами игры. Некоторые из них, в жизни не прикасавшиеся к чужому, вдруг обнаруживали способность к мелкому воровству в магазинах. Другие уходили в какую-нибудь религиозную секту, превращаясь в тихих безмолвных исполнителей чужой воли.

– Рабочая, рабочая! – пробормотала женщина, и так энергично закивала головой, что белые как снег пряди закрыли лицо.

«А прическа у неё модная!» – промелькнуло у Андрея в голове.

– Ладно, некогда мне проверять, – потянулся он в карман за мелочью. – Держи, мать!

– Ой, спасибочки! – и старческие глаза так расширились, так вроде вспыхнули, что Андрею стало не по себе. Цена радости была просто смехотворной – сто тенге!

Он взял гарнитуру и положил в уютную нишу под рычагом ручного тормоза.

– До свидания! – закивала женщина, медленно пятясь назад.

«Вот и съездил в Мега-центр!» – подумал про себя Андрей, отъезжая со стоянки.

Странная незнакомка торопливо зашагала к центральному входу, и затерялась среди людей. Торговый центр ослепил его напоследок ярким утренним бликом, но Андрей еще не знал, что будет отныне возвращаться сюда каждый божий день. Позабыв о работе, о сне и отдыхе, будет шататься среди припаркованных машин и напряженно кого-то выискивать…

Всё это будет, но сейчас, сделав музыку громче, он мчался по улице Розыбакиева, привычно меняя радиоволну, когда начиналась очередная рекламная пауза.

– Алё? – машинально произнес он в трубку, когда телефон вновь завибрировал в кармане.

Опять Ленка, с каким-то невнятным сообщением касательно оформления таможенных бумаг. Она просила его заехать на вокзал, а потом уже в офис. Андрей будто знал, что нужно прервать этот разговор, определенно было такое ощущение. И красный жезл дорожного полицейского, мелькнувший впереди по курсу, стал для него вполне закономерным наказанием за легкомыслие.

– Лен, меня тормознули, потом перезвоню, – пробормотал он севшим голосом, и отбросил «сотку» на пассажирское сиденье.

Понятное дело, дорожная полиция сейчас охотится на всех, кто говорит по телефону за рулем. Закона как такового еще не было, он только обсуждался в парламенте, но в реальной жизни факт разговора за рулем был хорошим поводом, чтобы остановить водителя.

Гаишник подошел сам, пока Андрей копался в сумке, и проговорил скороговоркой:

– Сержант-Абдыкерим-права-техосмотр-страховка!

Андрей выбрался из салона и вручил ему свои документы. Что-то пробормотал на счет сроков прохождения техосмотра, ткнул пальцем на печать и дату.

– А где талон для штрафов? – недовольно произнес гаишник, словно это очередное нововведение было предписано конституцией страны.

– Талоны будут обязательными только с августа месяца! – спокойно парировал удар Андрей.

– А вы знаете, что когда говорите по «сотке», ваше внимание снижается в два раза?! – предпринял «гаец» обходной маневр.

Андрей и здесь не растерялся – повернулся к нему боком, показывая на ухо.

– Я пользуюсь вот этой штукой!

Полицейский с явно показным равнодушием глянул на маленький изящный брусочек. Водитель, к сожалению, оказался «подкованным».

– Извините, можете ехать, – пробормотал он, возвращая документы.

Андрей кивнул и дал по газам. Как здорово, что он не задвинул эту гарнитуру куда подальше и успел незаметно нацепить прибор на правое ухо, сэкономив тем самым пару-тройку тысяч. Жаль только, не протер её салфеткой, гигиены ради.

Вырулив на Кулешова, чтобы не светиться на главной улице, он взял курс на вокзал, где требовалось его присутствие. Начиная с этой минуты, все последующие события останутся в его памяти одним большим размытым пятном. Он помнит, что не стал вынимать гарнитуру из уха, решив, что сей приборчик хорошо послужит ему на случай очередной полицейской засады. Еще отложилось, что проезжая, кажется, улицу Кихтенко, он взял с торпеды пачку сигарет. Вытянул одну за фильтр, надавил на прикуриватель, и тот, гад, почему-то не сработал.

Будучи в хорошем расположении духа, Андрей отвлёкся от дороги и энергично потыкал в черную кнопку прикуривателя… Вот именно здесь, когда на долю секунды он оказался в каком-то тесном закрытом пространстве, под воображаемым колпаком, сквозь который не видно ни дороги, ни белого света, в его правом ухе раздался голос, сказавший ему только одну фразу: «Подними глаза!» Он еще удивился тому, как яростно прозвучали эти слова, с каким придыханием, напором! Подчиняясь им, он поднял голову и увидел медленно надвигающуюся стену.

Через мгновение стена распалась на детали и превратилась в железный борт «КАМАЗа», пересекавшего главную дорогу. Ни о чем не думая, Андрей надавил на педаль тормоза. Машина взвизгнула, завихляла, и остановилась буквально в полуметре от грохочущего железа. Трехосная громада нагло прошла на красный свет, волоча за собой облако пыли, и скрылась в узком переулке.

Андрей сидел, будто оглушенный звуком выстрела. Он не чувствовал ни страха, ни желания броситься в погоню за «камазником», чуть не убившим его. Позже он едва вспомнит эти секунды, когда рука вынула из уха гарнитуру, а глаза равнодушно посмотрели на нее, словно исполняя положенный в таких случаях ритуал удивления. Лишь громкий сигнал подъехавшей сзади машины, вывел его тогда из ступора.

Всю оставшуюся дорогу он испуганно притормаживал перед каждой машиной. Шок не проходил, а чувство заторможенности постепенно сменилось неприятной болезненной тяжестью во всем теле, особенно в ногах. Кое-как припарковавшись, он добрёл до нужного склада, где его ждали партнеры с бумагами. Заходить не стал. Потёрся под окнами, раскурил ту проклятую сигарету, но облегчения как не было, так и нет.

Растоптав окурок, Андрей кинулся прочь, через зону складских помещений, подальше от вокзальной площади. Чудом избежав гибели от столкновения с бездушной железной массой, он не мог работать. Нужно было как-то осознать свое спасение, сделать его вроде как значимым. Может, позвонить кому-нибудь, рассказать об этой стене, которая медленно надвигалась на него.

Только сейчас Андрей вдруг стал распознавать некоторые детали. Он сидел словно в тумане, в котором плыли и клубились воспоминания последних десяти минут. Сквозь ватные клочья проступал цилиндрик сигареты и черная полированная кнопка прикуривателя. Он мысленно пробовал разогнать эту дымку, чтобы всмотреться яснее и ближе. Нащупать тот момент, когда собственноручно отдал себя в руки случая. И каждый такой нырок в туман выводил его к стеклянному зданию «Мега-центра». Эти глаза… – они так расширились, так засияли, когда он вынул из кармана жалкую сотенную монету!

Андрей извлек гарнитуру из кармана, и внимательно осмотрел её. Он не замечал суетного мельтешения вокзала, взгляд упирался только на изящную «нокиевскую» поделку. Не жалея ногтей, он вскрыл заднюю крышку. Пальцы у него были железные, хороший наследственный дар по мужской линии.

И ничего особенного не обнаружил. Обычная электроника. Вот аккумулятор в ярко-синей пластиковой оболочке. Вот динамик. Вот плата с микросборкой. Он был уверен, что голос звучал именно оттуда, из этого крошечного куска пластмассы. Но как такое могло быть?!

Андрей поднялся, и направился к автобусной остановке. При одной мысли о машине, под сердцем вспыхивал холодок, вызывая чувство отвращения к вождению. Он решил ехать на автобусе. Нужно было отыскать эту странную женщину и вытрясти из нее всё, что она знает об этой гарнитуре.

Не различая номеров, он втиснулся в первый же попавшийся «Дэу», тяжело напирая на поручни. Свободных мест не было, половину салона занимала какая-то группа мальчишек в одинаковых спортивных куртках с надписью «Казахстан». Салон гудел от возбужденных детских голосов.

«А ведь мне никогда не везло…» – подумалось ему вдруг, когда он увидел молодые разгоряченные лица пассажиров. Эта маленькая, сугубо личная тайна прозвучала в его голове словно откровение.

Никогда не везло! С детства, с юности. За любую прибыль он платил тройную цену. Первая в жизни девушка наградила его неприличной болезнью, от которой он долго и безуспешно пытался избавиться самолечением. Или вот ещё: однажды, получив пятерку по алгебре, он с такой радостью бежал домой, что споткнулся на каком-то бордюре и сломал руку. Или еще пример…

Андрей резко качнул головой, словно отмахиваясь от неприятных мыслей. Сколько бы он ни рылся в памяти, каждое везение в его жизни сменялось жестокой компенсацией. И чем серьезнее был доход, тем больнее и разорительнее был убыток. Он ясно вдруг представил себе, как находит эту женщину, подсунувшую ему загадочную вещь. Хватает за грудки и медленно, с наслаждением начинает допрашивать: «Эта штука спасла мне жизнь! Откуда она у тебя?! Почему ты выбрала именно меня?! Почему?»

Пожалуй, он задал бы еще один вопрос, самый важный, ответ на который страшил его больше всего на свете: «Чем я должен заплатить за свое спасение?!»

И пока Андрей мысленно бежал к стеклянной громаде торгового центра, воображал, как настигает эту незадачливую продавщицу, один из юных пассажиров, не удержался и уступил ему место, ответив тем самым на его главный вопрос.

«Садитесь, дедушка,» – произнес мальчик, глядя на пожилого человека, с белыми как снег волосами…

© 2006-2009 Рустам Ниязов